Любовь по боевой тревоге на 8 Марта 3

[рамзай]

Ранним морозным утром Сергей и Илья шли по безлюдным улицам спящего города. Город был погружен в предрассветную темноту, и только редкие фонари на столбах тускло освещали отдельные участки дороги. Илья и Сергей то появлялись на освещенных участках, то вскоре снова постепенно исчезали во тьме. Шли молча, каждый думал о своем. Первым заговорил Удальцов.

- Ну и баба мне попалась, Илья! Не баба, а вулкан во время извержения. Выжала меня, как лимон, одна кожура осталась.

Илья молчал. Он думал о Надежде, о прошедшей ночи. Думы были приятные, ему было хорошо, и он не хотел прерывать разговорами это благостное состояние. Он чувствовал себя счастливым и, как никогда, довольным собой. Губы его трогала блаженная улыбка. Он, сорокатрехлетний мужчина, не мог даже предположить, что когда-нибудь встретит женщину, которую полюбит, и будет любим. И вот это «когда-нибудь» настало. Он шел, окрыленный любовью, душа пела и плясала, радостные чувства клокотали в нем и рвались наружу. После этой ночи Надежда стала самым дорогим и близким ему человеком, отодвинув Зинку далеко на задний план, в пределы недосягаемости.

- Спину, почему-то, саднит, - снова заговорил Удальцов. Морщась, он сдвигал и раздвигал лопатки, пытаясь, как бы стряхнуть эту саднящую боль со спины. - Поцарапала, наверное, сука, в экстазе. Ты видел, Илья, какие у нее когтищи? Тигрица, а не баба. Видал бы ты, что она вытворяла со мной в постели! - Серега хихикнул. – Ох и фантазерка! - он сплюнул, видимо, вспомнил ее «фантазии». - Были у меня бабы, Илья, но такую вот «фантазерку» встречаю впервые. Как там у Есенина?

«Я средь женщин тебя не первую…
Немало вас,
Но с такой вот, как ты, со стервою
Лишь в первый раз»

Вот и я с такой стервою «лишь в первый раз.

- А куда вы смылись после застолья? – спросил Илья.
- Надежда дала ей ключ от квартиры этажом ниже. Хозяева квартиры, ее хорошие знакомые, улетели в отпуск, а Надежду попросили поливать цветы и кормить кота. Здоровый котища, килограмм десять, наверное, будет в нем. Вот в этой уютной квартирке мы так раскрепостились, так «расфантазировались», что у котяры с перепугу шерсть дыбом вставала. Сделает стойку дугой и шипит на нас, как змея. Пришлось его в кладовке закрыть.

- Ну и мастер ты приврать! - рассмеялся Илья.
- Честно тебе скажу, не получаю я особого удовольствия от женщины, которую не надо завоевывать, - признался Сергей
- А зачем завоевывать? Сейчас проститутки вдоль дорог даже стоят, подходи и снимай без труда. Не все ли равно?
- Нет, Илья, это не то, - возразил Сергей. – Снимать таких баб, все равно, что стрелять дичь, привязанную к дереву. Не интересно, нет охотничьего азарта. Другое дело, когда выследишь, догонишь, перехитришь, изловчишься и, наконец, всадишь свой «патрон» в цель. Вот где настоящее удовольствие! Вот где кайф! Настоящая женщина, Илья, та, которая сумеет возбудить в мужчине этот азарт охотника. Вот так-то! А ты – «проститутки». Проститутка, Илья, - это канализационный отстойник, куда все, кому не лень, сливают отработанную похоть, которая зачастую бывает еще и заразная. Какой уважающий себя мужчина полезет в такой отстойник? Лично я – никогда!

Удальцов ненадолго замолчал. Закурил.
- Мужчина обязательно должен женщину завоевывать, - сказал он утвердительно. – Когда армия долго не воюет, она разлагается. Так и мужчина, когда перестает «воевать» за женщину, когда она ему достается «без боя», становится ленивым, дряблым, эгоистичным и может вообще потерять мужскую «боеспособность».

- А как же, по-твоему, быть женатому? – ухмыльнулся Илья. – Ему что, тоже надо жену каждый раз завоевывать?
- Хорошая, умная жена должна так себя поставить, чтобы муж ее всю жизнь завоевывал, все время был на взводе, - не сдавался Удальцов. - А как у тебя с Надеждой? Чего ты молчишь, не рассказываешь?

- Надежда была замужем. Муж год назад назад погиб в автомобильной катастрофе. Есть десятилетняя дочка. Живет она пока у родителей Надежды в Хабаровске, там же ходит в школу в третий класс, - неохотно доложил Илья, чтобы быстрее отвязаться. - Что тебя еще интересует?
- Да, страшную, видать, трагедию пришлось бабе пережить, - искренне посочувствовал Удальцов.
- Говорит, что первое время жить не хотелось, места себе не находила. И вот только сейчас стала понемногу приходить в норму.

Незаметно, за разговорами подошли к своему дому.
- Слышь, Илья, чего это в моем окне свет горит? – встревожился Удальцов. – Не случилось ли чего? Может, дочка заболела?

Торопливо поднялись на третий этаж. Дверь в квартиру Удальцова была чуть приоткрыта, отчего сердце у Сереги екнуло. Быстро вошли в прихожую, в зал и… встали, как вкопанные. Перед ними в кресле сидела заплаканная Наталья, рядом на стуле, с видом победителя гордо восседала Зинка. У ног стояли тревожные чемоданы.

- Ну что, Сереженька, поймали шпионов? – спросила Наталья упавшим, дрожащим голосом.
- Триппер они нам скорее поймают, а не шпионов, - съязвила Зинка. - Явились, голубчики, не запылились.

По щекам Натальи потекли слезы. Она закрыла лицо платком, и, вздрагивая всем телом, направилась в спальню.
В отличие от Натальи, на лице Зинки не видно было ни страдания, ни переживания. Наоборот, было какое-то злорадство, превосходство.

«Это каменное изваяние вообще не способно страдать», - подумал Илья, глядя злыми глазами на свою жену. «И вообще, кто она такая, чтобы восседать здесь в надменной позе судьи?» - мысленно заводился он. Наконец, злоба его перевалила критическую массу, и он взорвался.
- А ты, мымра, чего расселась тут?! – Илья решительно подошел к Зинке, взял ее за шкирку и выдернул со стула. – Пошла домой!

Зинка на какое-то время оторопела от такого неожиданного, грубого напора, и этого мгновенья было достаточно, чтобы оказаться за дверью.
- Можешь бежать в политотдел жаловаться, - бросил Илья вдогонку и захлопнул дверь.

- Ты чего это так с ней? – удивился Удальцов. – Она же на самом деле может в политотдел рвануть, заложит там нас всех.
- А пусть хоть к самому папе римскому бежит, мне теперь все равно. Жить я с ней больше ни одного дня не буду. Хватит, нажился!

Илья заметно волновался. Он вынул из кармана пачку сигарет, достал одну, затем, вспомнив, что он не дома, вернул ее назад и сунул пачку обратно в карман.
- Ладно, Илья, успокойся. Все будет хорошо. Пойдем на кухню, кофейку выпьем, - попытался успокоить друга Удальцов.
- Нет, Сергей, спасибо, я лучше пойду.
- Куда же ты в такую рань пойдешь?
- Пойду в роту. На подъеме побуду, проверю, как физзарядка проходит, утренний осмотр проведу. А ты, Сергей, иди к Наталье, успокой ее.

Илья глубоко нахлобучил шапку, тяжело вздохнул и с горечью сказал:
- Эх, Серега-Серега, такую жену, как у тебя, я бы всю жизнь на руках носил, а ты ее всю жизнь мучаешь. Не понимаешь ты, какой дорогой подарок преподнесла тебе судьба. Когда-нибудь ты поймешь, да как бы поздно не было.

Илья ушел, а Сергей какое-то время еще стоял у порога под впечатлением его слов. Потом прошел на кухню, заварил кофе. Из головы никак не выходили слова Ильи «как бы не было поздно»
Эти слова Ильи, как хорошая оплеуха невменяемому человеку, заставили Сергея очухаться, задуматься и осознать, наконец, свое падение. Эта «оплеуха», как порыв ветра, развеяла перед ним пелену тумана, и он вдруг отчетливо увидел перед собой пропасть, в которую неминуемо бы свалился. Как все же важно человеку, ради его спасения, вовремя залепить такую «оплеуху».

«А вдруг я потеряю Наташку!» - испуганно подумал он. Раньше такая мысль никогда не приходила Сергею в голову. Он жил легко, и не задумывался над тем, как тяжело доставалась Наталье эта его легкая жизнь. Он стал мысленно перебирать свою непутевую жизнь и ужаснулся:
«Бедная моя Наталка! Что же я, дурак, делаю с тобой? Нет, так дальше жить нельзя, ведь мне уже тридцать шесть лет, пора за ум браться».

Переполненный раскаянием, жалостью и нежными чувствами к жене, он тут же направился в спальню. У двери остановился. Немного подумав, вернулся, подошел к кладовке, отодвинул в сторону лежащий на полке мешок с разным барахлом и достал приготовленные заранее и спрятанные за ним букет цветов, завернутый в мокрую тряпку, чтобы не завяли, и фен для сушки волос, который Наталья давно хотела приобрести. Опять направился с цветами и подарком в спальню, и опять остановился в раздумье:
«Нет, сейчас цветы и подарок будут не кстати. Надо сначала попробовать помириться с ней, успокоить, а там видно будет».

Он вернулся, оставил цветы и подарок на кухне, и вошел, наконец, в спальню.

Наталья лежала в одежде на нерасправленной кровати. Покрасневшие от слез глаза, не мигая, сосредоточенно смотрели куда-то в мысленную даль, пытаясь найти там ответ на мучивший ее вопрос: как жить дальше? Она была на шесть лет младше мужа. Сергей подошел к кровати, встал на колени, взял ее руку и, нежно гладя ее, сказал:
- Наташа, милая, прости меня! - глаза его стали влажными. – Обещаю никогда больше не делать тебе больно. Никогда, ни от кого ты больше не услышишь обо мне плохого слова. Прости!
- Нет, Сереженька, - устало сказала Наталья, - я все решила. Я оставляю тебя и уезжаю к маме. Развлекайся, с кем хочешь и как хочешь, никто тебе мешать не будет.
Она говорила как-то отрешенно, как будто разговаривала с кем-то невидимым.
- Не надо мне никого! – почти закричал Сергей. – Слышишь! Не надо! Ты мне нужна и больше никто.
Он положил голову на ее ладонь, и уже тихо сказал:
- Я же без тебя не смогу жить. Если ты любишь, то не оставишь меня.
- Потому и оставлю, Сереженька, что сильно люблю тебя и не могу больше переносить такие муки. Меня посещают и пострашнее мысли… дочку только жалко.

Наталья вытерла платком слезы. Сергей поднял голову.
- Какие еще мысли?! – испуганно спросил он. – Ты мне брось - «мысли!».
Наталья уткнулась в подушку и разрыдалась.
- Мне уже стыдно на улицу выходить, людям в глаза смотреть, - сквозь рыданья проговорила она.
- Все, Наташа, начинаем жить заново! – твердо сказал Сергей. – Больше тебе за меня стыдно не будет, это я тебе обещаю. Прошлую жизнь, вернее все плохое в той жизни – под жопу! Поверь мне, Наташа. Я только сейчас осознал, как я виноват перед тобою. - Сергей приподнял ее голову и потянулся к губам. – Я люблю тебя, Наташа.
- Нет! – резко отстранилась она от мужа. – От тебя пахнет чужой женщиной. Уйди!

Сергей мучительно соображал, что сказать жене. Сказать правду он не мог, слишком горьким подарком жене в честь женского праздника будет его признание, и опять врать ей ему тоже не хотелось. «Но бывает же ложь во имя спасения. И вообще, оправдана ли такая правда, если она приносит дорогому тебе человеку нестерпимую боль?» - подумал он и твердо решил не причинять жене такой боли.

- Не было у меня, Наташа, сегодня никакой женщины, - как можно убедительнее сказал Сергей. – Да, не скрою от тебя, мы планировали сегодня быть с женщинами, - для большей достоверности признался он в малом, - и я сейчас рад, что эти планы не осуществились.

Наталья не верила мужу, но все же где-то в глубине души мелькала надежда: а вдруг не врет? И от этой маленькой, слабо мерцающей надежды, ей стало немного легче.

- Подожди немного, я сейчас, - сказал Сергей, вставая с колен. – Я иду в ванную, чтобы смыть с себя все свое греховное прошлое и придти к тебе чистеньким на всю оставшуюся жизнь. – Слышишь, Наталка, на всю оставшуюся жизнь! – повторил он уже на выходе из спальни.

Быстренько приняв ванну, Сергей прошел на кухню, достал из холодильника бутылку шампанского, взял цветы, фен, два бокала и вошел в спальню.

Нет таких женских крепостей, которые при желании не мог бы взять мужчина. Так уж сама природа постановила: мужчина должен наступать, а женщина, в конце концов, сдаваться. Наступление же надо тщательно готовить, используя весь арсенал средств поражения женского сердца. Что-что, а наступать Сергей умел, и арсенал средств у него был богатый.

Вот и на этот раз он так умело и грамотно этот арсенал использовал, что Наташкина «крепость» вскоре, почти не сопротивляясь, капитулировала.

Слово, данное жене, Сергей держал. На вопросы друзей отшучивался:
«Мне чужих баб теперь нельзя, я на них закодировался»

Продолжение следует

[Викка]

Грустно....

[Анатолий Иванов]

А мне кажется вполне.
И главное захватывает ожидание развязки.

[Петрушенко]

Большой дурак этот Сергей.

[Анатолий Иванов]

Сообщение от Петрушенко

Большой дурак этот Сергей.

Он уже одумался!

[Петрушенко]

Сообщение от Анатолий Иванов

Он уже одумался!

В жизни - "горбатого только могила исправит"