Великой победе 80 лет. Роковой выстрел.

[Мекящ]

Роковой выстрел
Рассказ.
Солнце клонилось к полудню. Егор докашивал свой покос, который находился за рекой. Искусно насаженная на черенок и умело отбитая коса с характерным звуком срезала сочную густую траву, укладывая её в большие, ровные валки. Прокосы Егора были широкими, аккуратными — видно, что рука у мужчины твёрдая, привыкшая к работе.

Последний взмах — и дело сделано. Егор пучком травы вытер лезвие косы, медленно направился к шалашу. Напился холодной родниковой воды из берестяного ковша, окинул взглядом скошенное поле. Доволен. Земля кормила, требовала труда, но и щедро отдавала.

А завтра — покос бросить. Завтра — на фронт.

Берлин. 9 мая 1945 года
Улицы города дымились. Где-то ещё слышались редкие выстрелы — добивали последние фанатики, не желавшие смириться с поражением. Но большинство уже понимало: войне конец.

Советские солдаты смеялись, обнимались, кто-то доставал гармошку. Один из них, молодой паренёк в запылённой гимнастёрке, прислонился к стене полуразрушенного дома, достал кисет. Только успел свернуть цигарку — хлопок. Короткий, чёткий, как удар хлыста.

Солдат медленно осел на землю. На груди расплывалось алое пятно.

Из подворотни выскользнул худой юноша с безумными глазами. В руках — старый «вальтер». Он даже не пытался бежать — стоял и смотрел на убитого, словно не понимая, что натворил.

Его тут же скрутили.

— Фашистский щенок! — крикнул один из бойцов, замахнувшись.

Юноша не сопротивлялся. Его голова была забита пропагандой: «Лучше смерть, чем позор». Он верил, что совершает подвиг.

Но это был не подвиг. Это было убийство. Последнее, бессмысленное, ненужное.

Через две недели в деревню Егора пришло письмо. Короткое, сухое:

«Ваш муж, старший сержант Егоров Иван Петрович, пал смертью храбрых 9 мая 1945 года в Берлине…»

Егор сидел за столом, сжимая в руках листок. За окном шумела нескошенная трава.

Война кончилась.

А для него — только началась...