Звезда.

[Танго]

Закон, живущий в нас, называется совестью.
Совесть есть, собственно, применение наших поступков к этому закону...

Иммануил Кант

ЗВЕЗДА.

Все как-то не заладилось с утра. Сначала позвонил начальник и стал выяснять, куда и кто дел ключи от серверной. Потом он снова позвонил мне и извинился, так как вспомнил, что ключи сдал на охрану.
«Идиот», - подумал я. - Майские праздники наступили, а он по жизни на работе. Может ему баба не дает?
Обматерив его, на чем свет стоял, я снова решил погрузиться в сон, но уснуть мне не дали два моих кота, которые решили выяснить кто из них девушка. Все это выразилось в гонках по покрывалу, а точнее по мне. Так за окном начинались майские деньки, и в жилах проснулась мужская сила.
Вот тут точно во мне все вскипело, и я ринулся в бой с котами. Через пять минут с ними было покончено. Мне вспомнился приказ ротного: «Банду живьем не брать». В душе я пацифист и банда отправилась в тюремное заключение: один кот в туалет, а другой в холодную кладовку.
После моей беготни с воплями, прерываемой пинками и молочением котов, проснулась все моя семья. Тут уже они завопили на всю катушку.
- ААААААА!!! Лучше бы ты свалил на коп. Снова от тебя нет покоя. Вечно тебе спокойно не живется, - начали завывать жена и дети.
- Ну-ка заткнулись! - заорал я.
Дело уже начинало двигаться к жесткому скандалу, как вдруг зазвонил телефон. Взяв трубку, я услышал Сашкин голос:
- Доброе утро.
- То, что оно доброе, так это точно не для меня. Привет, Саня, - ответил я.
- Ты что делаешь? - как бы ненавязчиво поинтересовался Сашка.
- Да вот сначала котов отпиз…л, теперь родню собираюсь.
- Ты это кончай. Может на коп рванем? Сегодня 8 мая, а завтра приедем, - предложил Саня.
- С удовольствием, а то у меня точно из родни в живых никого не останется, - ответил я в телефон Сашке.
- Тогда жди, минут через двадцать заеду.
- Отлично, я буду уже на улице, - ответил я ему и положил трубку.
- Деньги давайте и пожрать! На коп уезжаю! - снова заорал я.
Началось продолжение Марлезонского балета в исполнении семейной жизни. Мне сразу же напомнили, что я уже дергал из семейного бюджета и тот факт, что дочка и сын - вечные студенты, и они нуждаются финансовой поддержке.
Вперемешку с воплями меня все-таки накормили холодным супом и пельменями отморозками. После этого выдали 500 рублей, под честные мои обещания, что больше на коп в этом месяц я не поеду. Обещал я честно, правда, пальцы, скрещенные за спиной, давили на мою совесть, ну да ладно.
На улице стояло ясное весеннее погожее утро. Весной всегда дышится по-другому и кажется, что воздух опьяняет, а в нем есть все: жизнь, любовь, свобода. Верно поговаривал мой дед: «Грех весной умирать, когда жизнь возвращается». Прав был старик.
Сашка что-то задерживался, и я пошел к ближайшему ларьку. Вот где точно жизнь кипела. Двое мужиков допивали уже восьмую бутылку пива, громко рассуждая о Володе с Димой и Российской политике. Рядом сидел бомжик и терпеливо ждал свои бутылочки, которые принадлежали еще пока знатокам политики.
- Сигареты «Максим» и бутылку «Клинского», - сказал я продавщице.
Получив сигареты с пивом, я присел на лавочку и открыл бутылку. После первого глотка жизнь уже стала лучше, и утро показалось не такое уж скабрезное. Раздался визг тормозов машины и тут же голос Сашки:
- Хорош жрать пиво с утра. Я его зае…ся искать у подъезда, а он тут пиво жрет.
- Саня! Сам опаздываешь, а потом предъявы кидаешь.
- Ладно, садись, а то и какаликов не оставят, - уже более миролюбиво сказал Саня.
- Сейчас, - сказал я, и, не допив пиво, подошел к бомжику. Сунул ему свою полупустую бутылку: - С праздниками!
- Спасибо, - ответил мужичок невнятного возраста, изрядно потрепанный судьбой.
Быстро загрузив мои вещи в Сашкину машину, мы рванули на выезд из города.
- Куда двигаем? - спросил я Сашку.
- Давай в Арефино, - ответил он.
- Там дворов всего-то пять, да и дорога неизвестно есть или нет, - как-то не уверено сказал я.
- Не ссы, пацан, прорвемся, - сказал Сашка и добавил: - Пристегнись. Я за тебя платить не буду. Мне итак Надька за коп всю плешь проела.
- Не тебе одному, - с усмешкой ответил я. - Где водку брать будем, чай праздник на дворе?
- Заедем на продбазу, там у меня свои привязки есть, - ответил Саня.
- Знаю я твои привязки, - сказал я, и мы дружно загоготали.
Загрузив продукты и взяв три бутылки беленькой, мы рванули с ночёвкой на наш любимый коп, где есть азарт, природа и просто душевный отдых от всех проблем.







Гоголь единственный классик, который на много лет предсказал незавидную участь нашей России. «Дураки и дороги», останутся с нами по жизни. Прошло две сотни лет, а нечего не изменилось. Дороги хоть и чуть лучше, но строят их таджикско-казахские бригады, после которых они результативно через пару лет требуют нового ремонта. Нормальный промот наших налоговых денег из федерального бюджета. Спросите кто дураки? В ответ я скромно промолчу.
Ну да ладно, это мысли про федеральные дороги, а есть еще и местные. Там точно не надо тратить деньги, на соревнования «Ухаб года» для внедорожника. Вот на одну из них мы и свернули с Сашкой, чтобы добраться до Арефино.
Ухабы, кочки и раскисшая дорога сделала свое дело. Хорошо ****…шись, Сашка резко остановил машину и добавил:
- Водку доставай. Без ста наркомовских не поеду.
- Не попутал? Вдруг ПИТОР (полицейский инспектор транспортной областной регулировки) остановит, поинтересовался я.
- Тут его встретить в таких епенях, как Сергея Павловича. Однозначно!
И тут мы вместе заржали. Выпив по сто наркомовских, снова двинулись в путь. Ралли продолжилось.
- Саня! Ты что, Сергея Павловича видел? - спросил я, чтобы хоть как-то отвлечь его от гонки «Ухаб года» до Арефино.
- Видел и он даже хотел с нами на коп, - ответил весело Саня.
- Не-не, упаси Господь, - кое-как сдерживая смех, выпалил я.
Как в каждом хобби, так и в жизни всегда бывают свои индивидуумы. Одним из них, который нам повстречался, был Сергей Павлович. Замечательный человек. И меня накрыли воспоминания.

Как-то по глухой осени мы возвращались с Разима и, проезжая по дороге уже в полутемноте, возле городского пляжа заметили на берегу фигуру с металлоискателем.
- Видел? - спросил Саня и добавил: - Подъедем, глянем?
- Без проблем, давай глянем, - сказал я.
Развернувшись, мы спустились на дорогу к береговой линии. Остановив машину, вышли из нее и пошли к еле различимой в сумерках фигуре, которая интенсивно махала клюшкой.
- Здорово коллега! - поприветствовал я мужичка лет сорока.
- Здравствуйте! Рад встретить. Вы тоже занимаетесь копом? - ответил он.
- Да, - ответил за нас Саня.
- Сергей Павлович, - сказал мужик и протянул руку для приветствия.
Пожав ему руку, мы тоже представились.
- Что за аппарат? - спросил Саня.
- Дискавери 3300, - ответил Сергей Павлович.
- Понятно, и как улов? - спросил я.
- Вы знаете, тут так много ЗОЛОТА, но я его пока найти не могу.
- Это как? Поподробнее, - чуть ли не вместе произнесли мы с Саней.
- Дело в том, что я слышу сигнал по золоту, начинаю перебирать, а там ничего нет. Честно, я понять не могу в чем дело, - сказал наш новый знакомый.
Тут мы нервно закурили.
- Ты давай показывай, - сказал Саня и добавил: - Мы с другом всегда готовы помочь.
- Хорошо, - ответил Сергей Павлович и замахал в поиске клюшкой под названием «Приключение».
Так мы и тронулись. Один с прибором и двое зевак, которые два года назад выбили этот самый пляж подчистую. Прошло буквально пару минут, и раздался сигнал. Мы склонились над ладонями Сергей Павловича, который махал руками, полными песка перед катушкой прибора. Тишину нарушил голос Сергей Павловича:
- Видите, сигнал есть, а золота нет.
Сначала был смачный плевок в сторону и брошенный в темноту окурок, а потом голос Сани с еле сдерживаемым хохотом вынес вердикт:
- Долпоеп, кольца с руки сними и будет тебе счастье.
Это был финиш. Вот тут я и обратил внимание, что все пальцы у Сергея Павловича были в кольцах, как у папуаса с островов Полинезии. Да уж было, что и вспомнить.

Гудение мотора и вечный недосып сделали свое дело, я задремал. Очнулся от резкой остановки машины и бодрого голоса Сани:
- Вставай, козлик. Приехали. Вот оно Арефино.
Впереди, внизу у самой реки стояло бывшее большое село, а теперь небольшой хутор. Войны, продразверстки, шоковые терапии и просто человечье забытье сделали свое дело.
Эх, Россея! Сколько же мы потеряли сел и деревень, а ведь это наши корни. Аз да воздастся нам когда-нибудь. Разваленная церквушка и десяток изб - вот что осталось от Арефино.
- Ну, где будем делать поиск? - спросил меня Саня.
- Давай сначала пробьем поле возле деревни, а там по худу дела увидим, - ответил я.
- В принципе, я так и думал, - сказал Саня.
- Поехали, а то время уже четыре часа, а мы еще клюшки не доставали, - торопил я.


Наконец, мы расположились, вытащили приборы из машины, собрали их и занялись любимым делом.
Что такое поиск с металлоискателем. Это, наверное, игра нервов или разговор с прибором. Ты как бы полностью теряешься, или растворяешься в его звуках. Сигарета летит за сигаретой, а мыслями ты с ним болтаешь и просишь: «Зацепи что-нибудь». Десять, пятнадцать минут и вдруг звук колокольчика. Вот она твоя подсечка и в руках у тебя первая, грязная, но ТВОЯ МОНЕТКА.
Понемногу, находки начали попадаться. Вечерело, и трех часов копа как будто в помине не было.
- Саня! Давай ко мне, - прокричал я. - Давай на дневку становиться. Завтра еще день будет, - добавил я, когда Саня подошел.
- Вот тут ты прав, да и водка у нас киснет, - ответил Саня.
- Поехали к реке, там и встанем, - предложил я.
- Поехали, - согласился Саня.
Спустившись с горы через поле, мы остановились на дневку у реки Асьва, которая впадает в Каму. Лагерь разбили в сосновом бору. Устроившись, решили подвести итоги первого дня. Не густо, не пусто, а находки были, и мы этому радовались.









Быстро темнело, и мы начали готовить ужин.
- Ты помнишь Толю-каску? - спросил меня Саня.
- Ты это к чему? Решил шоу устроить на Асьве ? - улыбнулся я.
- Да нет, просто вспоминаю его. Он бы точно нашел тут клад с касками и обоз с белогвардейскими винтовками, - ответил Саня и, ухмыльнувшись, спросил: - Ты-то ему веришь?
- А то! Я парень доверчивый, - ответил я, кое-как сдерживая смех.
Толя-каска - это была отдельная история. Этот тип был похлестче Сергея Павловича. Он вечно при встрече рассказывал про найденную немецкую каску и каменный нож в Веретье. Если прибор не брал на три метра, то это был не прибор. Вот Толина 74-ая Террка была единственным прибором, который брал все: и обозы винтовок с Гражданской войны, и каменные ножи. Про каски я скромно промолчу. Каждый сходит с ума по-своему. Хотя, что Толю–каску, что Сергей Павловича объединяло одно - они были шахматистами, по нашему жаргону. Люди, которые готовы тебя обкопать, видя, что пошли находки.
Приготовив быстро поесть, мы решили отметить наш коп и наступающий День Победы. Каждому известно, что пища на костре под вечерний закат да холодная водка располагают порой к пению. Вот и мы решили попеть и затянули любимую песню Сашки «Аты-баты». И тогда в полуночной тишине понеслось:

Служил я не за звания и не за ордена.
Не по душе мне звездочки по блату,
Но звезды капитанские я выслужил сполна.

Аты-баты, аты-баты.

Россия нас не балует ни званьем, ни рублем,
Но мы ее последние солдаты.

Аты-баты, аты-баты.

Поле песни, мы обсуждали Вову с Димой, как вдруг услышали негромкий старческий голос:
- Вы тут, соловьи, не слишком расчирикались?
Наступило неловкое молчание, и из темноты появилась фигура старика.
- Ну, ты, батя, испугал, - сказал Саня.
- Вас напугаешь! Орете как угорелые. Люди еще живут в селе, а вы тут ночью шумите, - недовольно проворчал старик.
- Батя, ты не ругайся. Мы решили пораньше справить праздник Победы, - как бы извиняясь, ответил я старику.
- Да, святой праздник, - сказал старик и задумался на некоторое время.
Мы с Саней быстро переглянулись и тот меня понял.
- Давай, батя, за НАШ ПРАЗДНИК.
- Немного можно, - уже более приветливо сказал старик и продолжил, - Чай много народу немец положил и что ему? Сейчас он лучше нас живет. Вот оно как. Да уж…
Выпив водки, предложенной нами и закусив гуляшом, дед Кондрат (так его звали) рассказал, что возвращался с рыбалки и наш нестройный хор голосов, который разносился по лесной глуши его малость заинтересовал. «Кто бы это мог быть?» Это оказались мы. Этакий музыкальный маяк над речной гладью.
Так мы просидели ещё больше часа у костра. Внезапно дед сказал:
- Нечего тут разводить самодеятельность. Пошли ко мне спать. Я один уже два года живу и места у меня много. Пелагея моя преставилась, скучно мне порой, а с вами веселей, да и праздник на носу. И не смейте мне возражать.
- Не пойдем, - ответил Саня и добавил, - Поедем, на что машина нам сдалась.
Погрузившись в машину, мы за пару минут доехали да дома деда. Фары осветили большую избу с резными ставнями и наличниками. Дед открыл ворота, и Саня загнал свой уазик во двор. Затем дед включил свет на мосту и пригласил нас в дом.
Это была большая добротная изба с настоящей русской печью. В красном углу на верхней полке стояли старые иконы, а посередине избы стоял большой добротный стол, накрытый чистой скатертью.
- Вещи к печке и сами на печь. Я сегодня слегка топил, когда хлеб пек, - сказал дед и добавил: - Быстро спать, архаровцы. Ночные певцы, - заулыбался он.
Сначала на печь залез Саня, а потом я. Походив еще немного по избе, улегся спать и дед. Наступила деревенская тишина, прерываемая только настенными ходиками.
«Уф», - и мы провались в сон.

Сон мне снился тяжелый. За мной сначала гонялись два кота в эсэсовской форме, а потом, когда поймали, начали допрашивать.
- Где ключи от серверной?! Отдавай! - орал кот Митька.
И вот тут я резко проснулся. Стояло раннее утро, и тишина в избе монотонно прерывалось тихим неторопливым разговором. Разговаривали Саня и дед Кондрат:
- Ты в армии служил?
- Служил, дед, только когда это было.
- В каком чине служил? Рядовым, наверное, был?
- Да нет. Капитаном вышел в отставку.
- Почто армию бросил? - недовольно спросил старик.
- Да где она армия? Это у вас тогда была армия. У нас же…, - и Саня тяжело вздохнул.
- Да… Были времена, а сейчас уж нет, - сказал дед Кондрат, закряхтел и продолжил: - Давай, друга поднимай. Я уже блины напек и картошки наварил. Вечером посидим, как-никак праздник. А поискать монетки можно и в моем огороде. Дому моему лет много, если в нем родился мой прадед.
- Хорошо, так и сделаем, - ответил ему Саня и добавил: - Пошел я будить друга.
- Не стоит. Я уже не сплю. С добрым утром и с днем Победы!
- Он, наверное, нас подслушивал, - и они с Саней оба заулыбались.
- Да не, просто не любитель много спать, да и дела есть, - ответил я.
- Руки мыть и давайте за стол, - скомандовал старик.
Быстро ополоснувшись под деревенским умывальником, мы сели за стол. Завтрак напоминал скорее хороший деревенский обед. Отварная картошечка, грузди в сметане, малосольные огурчики и полукопченый харюзок делали стол обалденным.
- Может по сто грамм в честь праздника? - предложил я.
- Вот вечером и посидим. Грех с утра водкой рот полоскать, - недовольно возразил старик.
Незаметно прошел наш завтрак. Дед налил нам чая и подвинул плошку с баранками.
- Берите. Вчера Тоська почтальонша купила в райцентре. Я ей заказывал.
- Спасибо, - сказал я и добавил: - Можно я ваши фотографии посмотрю?
- Смотри, чай на них вся жизнь, - ответил дед.
Мне всегда нравились деревенские фотографии. Старые и порой пожелтевшие они запечатлели все то, что мы называем историей. На стене было пять или шесть рамок для фотографий, но самих фотографий в них было много. Первое, что мне бросилось - это фото крепкого бородача с двумя Георгиевскими Крестами на груди.
- Это кто? - спросил я, указав на фото пальцем.
- Тятя. Всю Империалистическую прошел, потом Гражданскую, а вот под Ржевом не уберегся. Убили во время бомбардировки.
- Это кто? - спросил я и указал на фото трех молодых парней.
- Иннокентий, Иван и я.
- Они живы?
- Иннокентий погиб в сорок четвертом, а Иван пять лет тому назад помер. Сердце остановилось. Один я все никак не угомонюсь. Живу и живу, а для кого?
- На этом фото вы с женой? - я указал на фото молодого парня с чертами Кондрата рядом с молодой красивой женщиной.
- Я самый. С моей Пелогеюшкой, - ответил ласково дед.
- И тут снова вы с ней? - показал я на фото уже пожилого Кондрата с Пелагеей.
- С ней. А что, не видно? - с ехидством спросил дед.
- Да нет, просто удивился, - ответил я.
- Чему?
- Тому, что на фото, где вы молодой с женой у вас нет наград. На другом фото, более старшем, вы с наградами и даже орден Красной Звезды есть.
- Мне ребята орден после войны вручили в 1971. Нашли меня и вручили.
- Странно, а в войну вручить не смогли? Вы ведь воевали, - вступил в разговор Саня.
- Я, ребята, если честно, один день и воевал-то. Хотя запомнил его на всю жизнь, - сказал, потупившись, старик.
- Расскажите, пожалуйста, - попросили мы, - День ведь ВАШ.
- Вы вот чайку себе подлейте, тогда и расскажу. Хотя, если честно, то рассказывать и нечего. Тяжело вспоминать все это.
- Пожалуйста, - попросили мы с Саней в один голос.
- Ладно, будь, по-вашему. Расскажу, сегодня ведь день Победы.

Интересная страна. Все у них там правильно: дома, огородики. Все кланяются и говорят: «Гитлер капут». Интересно, а где же они раньше были, когда Гитлер на нас напал.
Попал я в 23-ю орденоносную дивизию, в 3-й батальон, 2-ю батарею. Кончалась война, и мы шли по этой утопающей в весне Германии, встречая толпы пленных немцев, бывших узников концлагерей и сгоревшие от бомбардировок союзников городки. Чувствовался конец войне и все это понимали.
Было 4 мая 1945 года. Мы тогда остановились в богатом фольварке, какого-то богатого фрица. Впереди через 2 километра от нас уже была Эльба и, как нам сказал наш лейтенант Романенко, там уже были американцы. Это был обыкновенный весенний красивый день. Мы с ездовым Мишкой Долматовым чистили нашу 76,2-мм пушку. Рядом с нами сидели два ветерана Иваныч с Прокопычем и обсуждали, как вернутся домой и что они самое первое сделают. Они так увлеклись своими фантазиями, что даже не сразу поняли крик нашего лейтенанта.
- Встать! Бегом! Орудие на разворот, - заорал лейтенант.
Началось движение, и наш расчет в течение нескольких минут был готов к бою. Сначала я подумал учебная тревога. «Какие немцы? Война-то почти закончилась и за два месяца мы не встретили ни одного боя, если исключить две перестрелки, да и те с гитлерюгендом. Лейтенант точно с ума сошел», - подумал я. Но это оказалось не так.
- Внимание, расчет! По рации передали, что на нас идут немцы. Они хотят сдаться американцам. Наша задача не пропустить их и удержать до подхода наших сил любой ценой.
Мы стояли молча, и теперь каждый из нас понимал, что пришёл и наш конец, а умирать так не хочется.
- Ребята, я прошу вас выполнить свой долг. Это наш последний долг, - почти ласково попросил наш лейтенант.
- Не боись, не посрамим, выдержим, - почти в один голос сказали наши войсковые деды Иваныч с Прокопычем.
Загнав нашу 76,2-мм пушку в старую силосную яму, мы стали готовиться к обороне. Рядом с нами окапывался соседний стрелковый взвод.




Прошло полчаса, и мы услышали недалекий рев танковых моторов, который постепенно нарастал. Потом увидели и самих немцев. Из-за бугра как бы нехотя вывалило четыре танка и один бронетранспортер. Следом за ними шла лавина пехоты. Их было так много, что ужас обуял меня.
Вывел меня из оцепления голос Иваныча:
- Снаряд давай, щегол!
- Ближе, ближе подпустим. Первый снаряд по броннику, чтобы пехоте было легче жить, - командовал Романенко.
Время как бы остановилось, но голос нашего лейтенанта вернул к реальности:
- Огонь!!! Огонь!!!
Наша пушка начала выплёвывать в сторону немцев нашу смерть. Первый снаряд упал рядом с бронетранспортером, а второй ударил в днище. Бронетранспортер вспыхнул и загорелся. Из него стали выпрыгивать пехотинцы, словно кто кинул факел в муравейник.
- Подбили!!! - заорал Мишка, но мгновенно был остановлен лейтенантом.
- Заткнись! Снаряды, снаряды давай!
Рядом застучал, забивая гвозди смерти, «Максим», а мы попали под шквал снарядов первого, идущего на нас танка.
- Огонь!
Грохот нашего выстрела и снова крик:
- Огонь!
В танк мы попали с третьего раза. Он сразу пошел юзом, а потом из него повалил черный дым.
- Ура!!! - заорали мы и…
Последнее, что я помню - это взрыв перед глазами. Очнулся от того, что мне кто-то стучит по щекам. Перед глазами было как на аттракционе «кривое зеркало». Все искажено и все страшно.
Я нечего не слышал, только звон, как будто меня ударили дубиной по голове. Потом я увидел Романенко, который бил меня по щекам и что-то крича, показывал в сторону пушки. У него почему-то не было ноги, а он бил и бил меня по щекам и снова показывал на пушку.
Мне удалось подняться только со второй попытки. Перед глазами все плыло, в голове звучала какофония из страшных звуков. Рядом с воронкой у пушки замертво лежал весь наш расчет.
Я схватил снаряд и потащился к пушке. Загнав его в казенник, прицелился в ближайший танк. Когда уже были отчетливо видны его кресты, я дернул за спусковую ось. Танк остановился на месте и закрутился юзом.
- Полуп…р! За всех наших! – закричал я, добивая его уже вторым выстрелом.
Потом я таскал снаряды и стрелял до тех пор, пока передо мной открылась земля, и я упал в пропасть небытия.
Очнулся через два месяца в госпитале Гродно. Там же я познакомился с голубоглазой девчонкой, которая кормила меня с ложечки, с будущей моей женой Пелагеюшкой.
Из армии меня комиссовали. Осколки до сих пор в ногах остались, врачи их доставать боятся. Привез жену сюда, она родила мне детей, пошли внуки. Пришла старость. Пелагеи уже нет, а дети все реже приезжают. Видать, на то она и жизнь.
Орден мне в 71-ом вручили. Оказывается, не пропустили мы тогда немцев. Меня наградили посмертно, как и всех. Потом что-то начали перебирать, а я живой назло всем смертям. Правда недолго награда со мной была, внук потерял. Дети играли в красных-белых, а он решил стать командиром как дед, вот и одел орден. Когда бегали он и потерял. Да Бог с ним с орденом. Самое главное войны нет и сам живой.
Наступило неловкое молчание, которое прервал дед:
- Давайте-ка идите, ищите свое богатство, а я избу буду убирать и на стол праздничный готовить. Вперед, архаровцы, и раньше пяти ко мне не приставать с вопросами и типа «дед, давай выпьем».
- Ну, ты, дед, зануда, - сказал Сашка с улыбкой.
- Какой есть - такой есть, - ответил ему дед с хитрой улыбкой.
На дворе стоял прекрасный майский день, что располагало к поиску. Как и говорил дед, дом был старый. Попадалась империя с 1810 года, попутно шли крестики. Одним словом, обыкновенный коп.
Время пролетало очень быстро. Наконец, Саня показал на большую старую березу и сказал:
- Давай в той стороне порыщем, авось что-нибудь интересное наскребем.
- Давай, - ответил я, и мы двинулись к одинокой березе.
Пробка вино-водочная, еще пробка, значок пионерский. «Что-то малость не туда на поиск мой друг меня завел», - начали посещать меня мысли.
- ПЛЯТЬ! ПЛЯТЬ! – завопил вдруг Саня.
Обернувшись, я увидел бегущего ко мне друга.
- Саня, на тебе лица нет. Что случилось? - спросил я тревожно.
- Бросай все и пошли к деду, - внезапно выпалил он.
- С чего бы такая спешка? - возразил я.
- Не пойдешь? Значит, забыли, как друг друга звали, - взгляд у него был уже волчий.
- Лопату только заберу и пойдем, - сказал я.
- Брось это говно, все равно никто не возьмет.
- Пошли, пошли.
Я чуть ли не вприпрыжку побежал за Саней. Когда мы вошли в дом, дед бродил по избе с веником, а стол уже ломился от еды.
- Ага, вот и епихонцы! Я уже хотел идти искать минут через пять, а они тут как тут.
- Тут, тут, - ответил мой друг и внезапно спросил: - Дед, а у тебя гимнастерка-то осталось с войны?
- Тебе-то зачем?
- Хочу посмотреть, какой ты в ней был тогда молодой.
- Да не смеши, сынок, я же старый.
- Ну, пожалуйста, просим, ты же в ней воевал.
Дед немного ссутулился и, как сжавшись, сказал:
- Хорошо, только не смейтесь.
Он медленно пошел в соседнюю комнату и оттуда раздался стук сундука. Чувствовался старый уклад жизни, все было по сундукам. Через пару минут мы увидели перед собой старика в заштопанной гимнастерке и старой пилотке. Того, кому мы обязаны жизнью за спасенный мир.
- Каков я сейчас? Старый и дряблый, а раньше был молодой и красивый.
- Красивый ты и сейчас. Такое не каждому дано, - ответил Саня и спросил: - А фамилия у тебя не Смольников?
- Нет, Котельников, а ты к чему? - спросил дед.
- СМИРНО! СМИРНО! - внезапно заорал Саня, и мы с дедом вздрогнули: – СМИРНО, рядовой Котельников!
Дед внезапно выпрямился и сложил руки по швам - сработала привычка.
- Рядовой Котельников, от лица потомков и Красной Армии возвращаю ваш потерянный боевой орден Красной Звезды.
После этого Саня открыл правую ладонь и протянул деду его заслуженную награду. Грязный, немного потускневший, но тот самый орден, который был когда-то потерян. Это был орден деда Кондрата.








- Ой! - сказал дед и начал оседать.
Саня подхватил старика и прижал к себе как ребенка. Вот тут все и заревели. Старик от радости и счастья. Мы от жалости и счастья за старика. Потом был праздник, богатый стол и песни, солдатские песни.

Служил я не за звания и не за ордена.
Не по душе мне звездочки по блату,
Но звезды капитанские я выслужил сполна.

Аты - баты, аты - баты.

Россия нас не балует ни званьем, ни рублем,
Но мы ее последние солдаты.

Аты - баты, аты - баты.
В углу избы сидели два человека, два героя, которые прошли войну и потому больше всего на свете ценят мир. Солдаты разных войн. Кондрат Котельников - кавалер ордена Красной Звезды и рядом с ним мой друг Саня - бывший капитан батальонной разведки, кавалер ордена Мужества, медалей «За отвагу» и «За боевые заслуги». Люди разной эпохи, но оба с честью выполнившие свой долг перед Родиной (какой бы ее не называли).

Эпилог.

Потом нас закрутило по работе и было не до копа. Я в командировку, а Саня на своем стареньком КАМАЗЕ подсел на перевозку пива в соседний регион. Шел уже конец сентября, когда у меня зазвонил сотовый. Это был Санек.
- Куда пропал, черт? - заорал мой сотовый Санькиным голосом.
- Ты мне, Саня, мозги не парь. Сам давно уже на звонки не отвечаешь.
- Ладно, ладно, хорош ухариться. Сами виноваты, - решил Саня с намеком, что рано или поздно надо мириться, - Поехали к деду Кондрату. Я тут пару бутылок виски купил.
- Поехали. Вот он только твою самогонку не пил, - ответил я с улыбкой и добавил: - Три дня отдыхаю, да и сезон скоро закончиться. Надо ехать.
- Завтра в 10 буду у твоего подъезда. С собой возьми клюшку, остальное возьму я, - и в трубке у меня пошли гудки отбоя.
В 10 Сашка был у меня как штык. После коротких объятий мы рванули в Арефино.
Мне нравится осень. Золотой узор накрывает деревья и все как бы готовиться к зиме. Почему-то осенью, мне всегда вспоминаются стихи Бориса Пастернака.

Осень. Сказочный чертог,
Всем открытый для обзора.
Просеки лесных дорог,
Заглядевшихся в озера.

Предстоящая встреча с дедом нас как бы подогревала, и мы мчались как угорелые в предвкушении чего-то тёплого и родного.
Вечерело и мы вылетели с лесной дороги прямо на гору. Внизу раскинулось маленькое Арефино. Мы спустились с горы и оказались в селе. Вывернув с центральной улицы, мы попали к дому деда Кондрата. Нас поразило нелюдимость избы. Смеркалось. Мы включили фонари и увидели, что на окнах избы грубо заколочены ставни. Настроение наше упало. Чувствовалось, что тут что-то не так.
- Давай поищем людей. Может деда родня забрала? - предположил Саня.
- Давай, - ответил я.
Настроение становилось всё поганей. Мы пошли к ближайшему дому, в котором виднелись огни света. Приблизившись, услышали громкий лай собак.
- Здесь нам все расскажут, - сказал Саня и заорал: - Есть кто живой?!
Прошло несколько минут, и мы услышали, как кто-то загоняет собак по будкам. Потом раздался женский голос:
- Кто такие будете?
- Да из города мы. Вот приехали к деду Кондрату, а его нет.
- Из города? Тогда подождите, сейчас к вам выйду.
К нам вышла из-за ограды пожилая женщина и, подойдя к нам, негромко спросила:
- Вы-то ему кем приходитесь?
- Да знакомые мы его. Весной познакомились.
- Умер он, как две недели назад. Простыл и умер.
Минуты на две мы попали как бы в оцепенение, а потом, пошатываясь от этой страшной новости, без слов медленно пошли к машине. Пройдя с десяток метров, услышали женский голос:
- Стойте! Стойте! Это вы нашли деду орден?
- Мы, - ответил Саня и добавил: - Какое это имеет значение сейчас?
- Ребята, я знаю как вам тяжело. Меня тетя Марина зовут. Пойдемте ко мне в избу, я вас молоком напою. Оно у меня свежее, только что доила корову, да и про похороны расскажу.

Дед простыл в сентябре и после непродолжительной болезни скончался. Приехали все дети и родственники, пришли все люди, которые его знали. Хоронили его всем селом. Гроб мужики несли до погоста на руках, хотя и было много машин. Впереди процессии шла правнучка деда Кондрата и несла его боевой орден, за первый и последний бой.
Потом были поминки и вас вспоминали. Хорошие вы люди, ребятки наши дорогие. Гости вы у нас в Арефино будете всегда желанные.
- Мы, тетя Марина, поедем, - внезапно сказал Саня и поднялся из-за стола.
- Ты, милок, оставайся у меня с другом. Поспите в избе, места много ведь.
- Прости нас, тетя Марина, но мы к деду приезжали, - ответил Саня, и мы пошли к выходу.
Попрощавшись с тетей Мариной, поехали в обратный путь. Всю дорогу в машине было гробовое молчание. Разговаривать было неохота. В город приехали уже глухой ночью.
- Может ко мне на дачу, - предложил Саня.
- Поехали, - ответил я.
Потом мы тупо пили водку, словно заглушая что-то в себе, и вспоминали деда. Простого мужика, героя и просто человека. Того, кого уже с НАМИ НЕТ. Да, уходит поколение, меняются люди, но мы всегда должны помнить тех, кому мы обязаны своей жизнь и тем, что мы живем уже много лет без войны.

Вечная ВАМ память и низкий поклон. Если сможете, простите нас .

[Darg]

Талантливо.
Пишите ещё!

[Бойченко Виктор]

А история-то реальная, как я понимаю......

[Поэт]

!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! !!!!!!!!!!!!!!!!

[Лили Марлен]

За душу берет.

[Бурченков Юрий]

Танго,
Спасибо за рассказ.
Да и сколько на Руси было таких простых солдат..., а потом обычных деревенских старичков.
Ещё раз спасибо.

[ДЕРВИШ]

Танго,
Павел, надеемся и на другие рассказы...

[astar]

Замечательный рассказ, спасибо!!!

[Танго]

Сообщение от ДЕРВИШ

Танго,
Павел, надеемся и на другие рассказы...

Хо..хо .. забавно , даже имя мое известно . Есть рассказы , но их не так много про войну .Я как то не акцентировался , на этой теме .
Во первых ... писать тяжело .
Во вторых ... из тех кто хоть как то повидал войну , в них забит гвоздь ужаса войны. Этот гвоздь не когда не достается и не забывается . Хотя после него жизнь , по другому ценится.
У меня же в моих рассказах простые люди , которые сталкиваются различными ситуациями . Просто каждый по разному из них выходит , ну да это уже дело совести и чести любого человека.

[ЗОЛОТАРЕВ.]

Паша,СПАСИБО! Рассказ просто шедевр!