Начальник ПЗ наказал . Пограничный бог добавил

[Бучнев Олег]

Погодка была отличная. Совсем недавно прошёл короткий сильный дождь, прибивший дорожную пыль и обмывший зелень. Предстоящий дозор на правый фланг радовал, поскольку опять вовсю светило солнышко, но изнуряющей жары теперь не было. Уже не помню сейчас, по какой причине мы тем летом очень долго несли службу по усиленному варианту. Старших наряда не хватало. А потому застава для нас, «старых пограничных волков», была сродни паровозному депо: приходишь с границы с одним нарядом, отдыхаешь гораздо меньше, чем обычно, цепляешь другой наряд и — снова на службу. Уматывались тогда капитально. Сна выходило что-то часа четыре в сутки, поскольку параллельно мы ещё заставу ремонтировали. Вот, видимо, из-за накопившейся усталости, жары и нервотрёпки, да ещё в преддверии предстоящей окружной проверки как раз и произошло то, что произошло. Ничего страшного, конечно, или сверхъестественного. Просто… на свежую голову я бы не поддался на провокацию.

…Остановились перекурить накоротке, отмотав уже километров шесть. До конца правого фланга оставалось километра на два меньше. Настроение было отличное. Дозор, свежий воздух вместо постоянной вони от, так сказать, лакокрасочных работ, до дембеля каких-то полгода. Благодать! Докурили. А меня что-то на лирику потянуло.

— Эх-х, сейчас бы сапоги снять и босиком весь дозор — туда и обратно. Красота же!

— Да ты бы не смог, — ехидно прищурился Володя Рязанов. — Это ж до стыка четыре кэмэ да обратно десять. Вот Алгаш запросто смог бы, он деревенский.

— Не, не сможешь, — поддержал Рязанова Рафа Зайнуллин. — Ноги до задницы сотрёшь.

— На что спорим? — завёлся я с полоборота.

— А вот на днях автолавка придёт, так с тебя две банки сгущёнки будет причитаться.

— Это мы ещё посмотрим, с кого две банки будет причитаться! Что я, по-вашему, босиком никогда не ходил?

Решительно стянув сапоги, я сунул их под куст, рассчитывая, что на обратном пути подберу. Но… Старший наряда предполагает, а начальник заставы располагает. В общем, с места перекура мы взяли более высокий темп. Свежие следы на запятнанной дождём контрольно-следовой полосе были бы замечены моментально. Но их, слава богу, не было. Шагалось мне нормально. А что? Дорога-то не из щебёнки. Нормальная грунтовка. Иной раз на камешек наступишь, матюкнёшься про себя и… дальше идёшь. Короче говоря, до стыка мы добрались нормально.

Я привычно сунул штекер микротелефонной трубки в линейное гнездо связи, потискал тангенту и, услышав голос дежурного, доложил:
— У нас всё нормально, мы на стыке.

И тут Сашка Тюрин, дежурный, говорит:
— О! А вам как раз команда поступила. Возвращаться будете не вдоль системы, а по рубежу прикрытия. Проверьте состояние курсоуказателей. Ну всё, давай, до связи.

Тюрин отключился, а я затосковал, честно говоря. Мало того, что рубеж прикрытия удалён от сигнальной системы и КСП на добрых полкилометра, так ещё между ними Белые сопки. А вторая следовая полоса как раз вдоль подножия сопок и бежит. Конечно, для бешеной собаки сорок вёрст — не крюк. Как и для закоренелого дозорщика какие-то 500 метров. Но это ж придётся за своими сапогами через вторую КСП лезть. И через сопки. Да сопки-то ерунда, а вот полоска… Нет, в принципе можно и через неё махануть, а потом заделать следы и пометить личным знаком. Но иди потом, объясняй, какого хрена через КСП лазил! И почему прибыл на полчаса позже установленного срока. А можно и прямо по дороге пройти, где разрыв КСП, но это непосредственно напротив заставы, обязательно по закону подлости на кого-нибудь нарвёшься. А если и не нарвёшься, то что, опять шесть км. за сапогами и шесть обратно?! Влип, короче.

В общем, и приказ начальника заставы я довёл до младших наряда, и свои грустные соображения насчёт своих сапог высказал. Подчинённые коротко и радостно взржали — от души, что называется. А потом Рафа сказал:

— Да ладно, не дрейфь. Тут, главное, на заставу просочиться так, чтобы никому из офицеров на глаза не попасться, да же? А там айда со мной до питомника, я тебе свои старые вынесу. Они тебе мал-мал велики будут, но это фигня, прально же?

— Да прально, конечно… Ладно, выдвигаемся к рубежу прикрытия.

Едва мы выбрались на рубеж прикрытия, как я услышал до боли знакомые звуки: от системы к рубежу шла «шишига». А чего ей идти ни с того ни с сего? Ясное дело — проверка едет. «Уазик» наш на приколе пока, вот дозоры на «шишигах» и проверяют. А надо сказать, что трава в то лето вымахала высоченная. Под системой-то мы её периодически пололи, а вдоль рубежной КСП она была похожа на густые маленькие джунгли по колено высотой. Столбики с дисками курсоуказателей как раз и были вкопаны примерно в метре от обочины грунтовой дороги, что шла вдоль второй следовой полосы. Отлично! Встану за столбик, да ещё трава — никто и не увидит, что я без сапог. К тому же мы по случаю летнего времени в одни лишь лёгкие маскировочные костюмы одеты. Штанины обычно поверх сапог натягиваются — маскироваться так уж маскироваться, до самых щиколоток… Короче, есть шанс не нарваться на… некоторые неприятности.

Машину мы остановили по всем правилам и как раз очень удачно. В соответствии с предварительным расчётом. Начальник заставы выпрыгнул из кабины и оказался напротив меня, нас только курсоуказатель разделял. Я — стойка «смирно», автомат на ремень, грудь колесом, глазами начальство ем — чётко докладываю:

— Товарищ старший лейтенант! Пограничный наряд в составе… выполняет приказ по охране Государственной границы Союза Советских Социалистических Республик. За время несения службы признаков нарушения границы не обнаружено. Старший наряда…

— Всё нормально?
— Так точно, тарьщсташант!
— Ну… несите службу. Про курсоуказатели не забудьте.
— Есть! Как раз вот осматриваем.

«Шишига» укатила. Я перевёл дух и выбрался на дорогу.

— Как думаете, заметил?

— Неа, — категорично мотнул головой Вовка. — Если бы заметил… сам понимаешь…

— Да просто ничё нельзя объявлять, когда ты в наряде… Потом уж получишь по самое «не могу», — жизнерадостно сказал Рафа.

— Спасибо на добром слове. Ладно, пошли. Курсоуказатели проверяйте, ясно?

Признаться, до заставы я доковылял на чистом самолюбии и… сгущёнку очень тогда любил. Всё прошло нормально, как я думал. Просочился удачно. Докладывать о прибытии я пошлёпал в зайнуллинских сапогах, испытывая просто-таки блаженство от того, что ноги обуты. Начальник заставы выслушал доклад.

— Разрешите идти?
— Идите…

Мы чётко развернулись через левое плечо и — на выход из канцелярии.

— А вас, Штирлиц, я попрошу остаться, — вдруг раздалось за спиной.
Это начальник, между прочим, как раз меня Штирлицем приложил.

Остался я, а старший лейтенант ласково так спрашивает:
— Свои-то сапоги где оставил?

В общем намылил мне шею начальник знатно. Напирал на то, что если бы вдруг нарушитель, то как бы я его преследовал, а??! На то, что являюсь молодым коммунистом, а какой пример комсомольцам подаю??! На то, что если вдруг я поранил бы ногу и не смог некоторое время нести службу, то моя нагрузка легла бы на других старших, и без того замотанных!!! Да правильно он говорил, чего уж тут… А потом я пошёл белить туалет. Хорошо побелил, на три слоя. Ждал, что ещё на боевом расчёте мне фитиль вставят. Принародно, так сказать, чтоб другим неповадно было. Но обошлось. Все уже и без того знали, чего это я маляром заделался.

Зато сгущёнку выиграл. Съели мы её, впрочем, вместе. А я убедился для себя в следующем: если начальник заставы начинал ещё солдатом, если служит офицером не за страх, а за совесть, если живёт границей, то никакой боец его на кривой козе никогда не объедет. Слишком разные весовые категории по части опыта. Что же касается нашего начальника, то, несмотря на то, что он нередко по делу снимал с меня стружку, очень большое уважение к нему я испытываю и по сей день.

…А свои сапоги я смог забрать с участка только через три дня, когда снова пошёл дозором на правый фланг. Были они тяжеленные, скользкие, холодные и мокрые насквозь, поскольку все эти дни шли затяжные дожди. Видно, пограничный бог цирка на границе не признаёт. Наказал по-своему.

[застер]

Как все знакомо! Угораздило раз пойти дозором, будучи неподшитым. На правом фланге встретился коммендант подполковник Кувакин. Крепко вставил. На левом фланге встретился начальник штаба подполковник Литовский. Очень строгий был товарищ. Отодрал знатно. Думал прямо с фланга на губу поеду. Шел до заставы и мысленно с ней прощался, думал дослуживать придется в отряде. По прибытию на заставу, ответственный капитан Кудрин, получивший пару взбучек от указанных товарищей, с ходу нарезал мне задачу: чтобы в старом уличном сортире полы были белые, как свежая подшива! Любит видимо начальство белый цвет. С неделю выполнял полученное приказание. Потом до самого дембеля строго соблюдал личную гигиену.

[Darg]

Отличный рассказ!
И поучительный.

[Петрушенко]

Приходилось, ох приходилось.

[Владимир Евгеньевич]

Бучнев Олег, Спасибо за отличный, интересный рассказ !

[Бучнев Олег]

Да просто самому интересно вспомнить! Не всё же "о подвигах, о доблести, о славе", надо и о пролётах тоже говорить. Хотя этот был не самым моим крупным. Нет, раздолбаем я всё же не был. И грамоты имел, и знаки, и соплю ефрейторскую на погон меньше, чем за год получил, но... Заносило порой не в ту степь. И вовсе не по злому умыслу. А так, по-разному. Один раз просто поленился, а последствия были - не приведи господь! Зато и урок был на всю жизнь.